Особое место в художественном наследии гуцулов занимает бытовая икона на стекле. Этот редкий вид народной живописи был на территории нашей страны развит преимущественно в прикарпатских районах Западной Украины.

Произведения живописи на стекле, существовавшей как область народного искусства в некоторых странах Восточной Европы с конца XVIII века, на Гуцульщине появились несколько позднее, во второй четверти следующего столетия. В сельских хатах скромные деревянные резные иконы стали заменяться яркими многоцветными картинами религиозного содержания, написанными на стекле. Отличаясь броской декоративностью, они вносили в интерьер полутемного крестьянского жилища живой отблеск стекла и звучную красочность, столь импонирующую народному вкусу. Искусство это носит сугубо импровизационный характер. В его основе лежит вольная, чисто народная интерпретация гравюр с культовыми изображениями, в свое время обильно издававшихся в городах. Любопытны технические приемы этой живописи. Сперва с гравюры делали, копируя на просвет, обобщенный контурный образец. С помощью обычного пера и цветных чернил, с добавлением клея, образец переводили на стекло, под которое его подкладывали, кистью прописывали складки одежды, слегка оттеняли форму. Затем, наклеив в нужных местах фольгу, выкрывали рисунок масляной краской, а по ее высыхании закрашивали фон. На лицевой стороне стекла рисунок, естественно, получался в зеркальном изображении. Окончательный облик живопись приобретала в темноокрашенном деревянном обрамлении. Произведения этого рода, уже исчезнувшие из сельских жилищ края, в настоящее время сосредоточены в музеях Коломыи, Львова, Киева и ряде превосходных частных собраний. Обнаруженные в горных селах, они дали основание первоценителям этой живописи присвоить ей название «гуцульской», под которым она и упоминается в публикациях. Пока не удалось установить, писались ли иконы в горных селах Гуцульщины. Известно только, что ближайшим к ней очагом иконописи было покутское село (ныне город) Богородчаны, что славой замечательного мастера пользовался работавший здесь совместно с сыном Петро Немчик (р. 1853), ученик своего односельчанина Дмитрия, что их произведения продавались на базарах Отыни, Солотвина, Надворной, то есть вблизи северо-западного пограничья Гуцульщины. Не приходится сомневаться в том, что богородчанским мастерам принадлежит авторство множества произведений из числа бытовавших в сельских жилищах горного края. Среди датированных икон самая ранняя написана в 1831 году. Наибольшее количество произведений, помеченных датой, приходится на 1850-е — 1880-е годы. К сожалению, живописцы, в отличие от некоторых гончаров, имен своих не проставляли. Пользуясь в работе готовой подосновой, взятой с гравюры, они, по-видимому, и не считали себя полными авторами произведений.

Живопись на стекле не отличается большим сюжетным разнообразием и ограничена кругом тем, особенно близких народному сознанию. Прежде всего это образ Марии, воплотивший в себе идею доброты и материнства. Особое значение придавалось в народе святому Николаю, почитавшемуся как заступник бедных и покровитель ремесел. Евангельская притча о богатом и бедном получила своеобразную интерпретацию, полную глубокого социального смысла: нищий изъязвленный Лазарь корчится у ног богатого брата, пирующего с друзьями под веселую игру музыкантов. Среди распространенных сюжетов — «Чудо святого Георгия», «Илья пророк», «Распятие». Зачастую два и более не связанных сюжетно изображений совмещены на одном стекле. Создается впечатление, будто мастера, учитывая ограниченные «экспозиционные» возможности крестьянского интерьера, стремятся как можно полнее насытить событиями небольшую плоскость картины.

С особой четкостью выступают в произведениях иконописи на стекле присущие народному искусству черты, сказывающиеся в понимании формы, цвета, в самом истолковании сюжета, порой далеко отступающем от общепринятого.

От гравюры икона сохранила лишь тонкий обвод контура. Однако здесь он, в отличие от «правильного» печатного рисунка, сделан быстрой рукой наивного художника, не боящегося «сбить» форму, к тому же в совершенно иной технике — легко скользящим по стеклу инструментом, дающим мягкую, пластичную линию.

Но роль линии здесь совсем не та, что в гравюре, и сводится только к удержанию цвета. В процессе исполнения это лишь наметка, как бы предвосхищение того, что произойдет позднее, когда в очерченные ею формы войдет главный компонент произведения — цвет. Именно цветом определяется декоративное звучание иконы. Здесь для мастера уже не существует образцов из других сфер искусства. Действуют только традиции, сложившиеся в области его собственного творчества— в иконописи на стекле. Он оперирует яркими красками — желтой, розовой, синей, голубой, зеленой, белой, создавая смелые контрастные цветосочетания. При этом локальность цвета разбивается растительными мотивами, украшающими фон, и ритмичными штрихами складок на

роскошной одежде фигур. (Именно этот декоративный прием составляет главное отличие икон, бытовавших на Гуцульщине, от подобных произведений соседней Румынии, откуда, как полагают, это искусство и пришло в Западную Украину.)

Но с чем сравнить фактурную прелесть живописи? Краска, будто прильнувшая к стеклу, видится сквозь слой прозрачного материала, который, подобно лаку, придает ей особую чистоту и звучность, а поверхности — гладкую сплавленность эмали, контрастирующую с отблесками складчатой фольги.

Живопись на стекле долгое время оставалась вне сферы интересов исследователей края. Отражая характерную для своего времени ограниченность в понимании крестьянского творчества, они относились к иконописи на стекле с пренебрежением, видя в ней профанацию искусства. Даже В. Шухевич, современник периода расцвета народной иконописи, в своем обстоятельном труде по этнографии гуцулов ни словом о ней не обмолвился. По существу, открытие этого искусства было сделано «посмертно», после его упадка, в 1930-е годы.

Между тем в художественной культуре горцев икона на стекле играла весьма заметную роль, будучи в течение длительного времени важнейшим компонентом интерьера. Она не утрачивала своего значения еще долго после того, как в конце прошлого века город стал навязывать крестьянину дешевую, «небьющуюся», подкупающую своей иллюзорностью икону-олеографию. Позднее, в попытке объединить декоративную яркость живописи с натурализмом печатного изображения, мастера стали наклеивать на стекло небольшие репродукции культового содержания, обрамляя их изукрашенными фольгой расписными цветочными мотивами.

В наши дни живопись на стекле, лишенная былого культового значения, существует в небольших масштабах. Писанными по стеклу растительными и другими узорами украшаются теперь семейные фотографии, портреты фронтовиков. Появились цветочные натюрморты и жанровые композиции. Правда, деятельность одиночных мастеров-самоучек, среди которых выделяется Петро Столащук из Яворова, пока еще скромна по своим результатам. Тем не менее, при знакомстве с их работами возникает мысль о необходимости возродить забытое искусство, произведения которого очаровывают непосредственностью ощущения и декоративностью.

Источник: Гоберман Д.Н. Искусство гуцулов. Москва: Советский художник, 1980